Дом.

Оказывается, что это очень короткое слово есть очень вместительное понятие.  

В Новосибе очень низкая облачность и наш самолет не смог сесть с первого раза. Он уже зашел на полосу, уже начал последнее снижение, но уже в непосредственной близости от земли двигатели старенького Боинга взрываются натужным рёвом, снова поднимая нас на большую высоту. Видно, что даже стюардессы, сидящие прямо напротив нас, сильно нервничают от такого маневра, что уж говорить об остальных пассажирах, и только мои дружные соседи продолжают беспечно общаться. Для них повышенный адреналин в крови естественное состояние.

Всего три буквы, в которые с легкостью умещается теплота, уют и защищенность. Что-то большее, чем обычная привязанность. Но только сейчас становится ясно, что всего год назад эти самые обычные ассоциации были пополнены новыми, до этого казавшимися немного дикими и никак не подходившими под это определение, вещами.

Глубокий вечер, поляна затянута дымом от костра и заполнена знакомыми лицами. Вылезаю из тачки, 800 км позади, задница отваливается. Но все равно появляется ощущение дежавю. Я не был в этом месте целый год, почти 365 дней, за это время произошло множество событий, но ощущение такое, как будто ты просто отлучился на денек по делам, сходил в магазин и вернулся, немного задержавшись.
Ничего тут не поменялось, а самое главное НИ КТО!

               
            Утро, верхний Мажой. Паводком прилично перемыло реку. Маашей пробивает себе новое русло через недавно сошедший сель. Части моста угадываются в завале за поворотом. Небольшой группой вваливаем между валов и бочек вниз.

Воды куча. 
                Проскакиваем верх без особых проблем, проезжаем вдвоем с Костиком Президиум, и снова, уже всей группой, заканчиваем на поляне прохождение нижнего каньона. Мощность и скорость заряжает. Выходя на берег, машинально трогаю ребра, но тут же понимаю - они не могут болеть, они прошли, выздоровели, ГОД прошел, целый ГОД!

                Казалось бы, что может быть общего между теплой кроватью и вытоптанной загаженной коровами травой. Утренней яичницей и сырной бурдой к середине дня. Белым потолком или тряпкой перекинутой через веревку. Домашней тишиной или сопением кряхтением и храпом пяти-двадцати глоток, со всех сторон окружающих тебя. От местной «люстры» частенько воняет дымом и режет глаза, но зато исходит настоящее объемное тепло.

               
               Поляна с каждым днем пополняется. Пестрых пластмасок на ней все больше и больше. Плаваем второй раз верх, в этом году много новых ребят с горящими глазами, высаживаем их на первой кошаре. На наши объяснения они понятливо кивают и вынимают лодки на берег, но отчетливо видно, что все приведенные нами доводы идут мимо, в обход их сознания, все высаженные явно расстроены происходящим, видно, что они уже распробовали и хотят еще и еще!

 Ничего, ребята, у вас еще не один сезон впереди, глупо на первом же сложном сплаве нахлебаться, заглянуть за грань и завязать, точно вам говорю, еще замочите свои ужасы!

Вечер сменяется следующим, «Король» не за горами…

       
                Пьяные рожи что-то орут и гогочут. Делаешь десять шагов, и оглушительная тишина звездного неба заволакивает уши, глаза тонут в светящихся точках! Вернувшись к столу, обращаешь внимание, что все тут, все, без кого бы это место не стало бы таким близким. Начинаю глупо смеяться, просто так. Реакция Порсева предсказуема, с большущей улыбкой на лице он изрекает: «Что, опять упоролся:) -ЖИВОТНОЕ!»

 А я кроме новой улыбки ничем не могу ему ответить, он все равно не поймет, он же тут все лето практически, а я только что приехал, приехал домой...